Утопией был созыв посполитого рушения литовской шляхты в конце ноября 1812 г. численностью в 15800 (или даже 30 000) человек. Пять-шесть сотен почти безоружных людей разбежались по домам.
Никто не отозвался на воззвание К. Козьмяна «К оружию, на коня! Встать стеной и с мужественной стойкостью дождаться, когда великий Воскреситель Польши снова станет ни этой земле... Шляхта польская! Покажи себя достойной крови предков... Восстаньте, потомки Чарнецкого! ...Собирайтесь под стяги... по землям и повятам... покажите удивленной Европе, как проливают польскую кровь за Польшу!» Сельское и городское население не бежало, не поджигало своих усадеб и городов. Евреи с бубнами, скрижалями завета, с радостью, непрерывным «ура» и визгом встречали русских, как спасителей.
«Польша ждала мести завоевателя», — писал Чарторыжский.
Однако Александр I приказал обходиться с поляками «дружески и братски». В Варшаве о прибытии русских стали говорить как о счастливом событии. В герцогстве Варшавском, не считавшемся оккупированным, всех охватило всеобщее желание капитуляции. Совет Генеральной конфедерации в начале декабря стал писать русскому императору, что «между Польшей и Россией нет, по сути, национальной ненависти, за исключением воспоминаний о взаимных несправедливостях». Совет вспомнил о славянском братстве и воззвал к «новой эре, когда два народа соединятся узами любви и братства на основе их общего славянского происхождения», и даже предложил соединить Россию с Польшей и Литвой под наследственным скипетром русского императора.
12 декабря Александр I объявил полную амнистию «литвинам», которые были на стороне Наполеона. Были сохранены Войско Польское с офицерским корпусом, национальной формой, наградами и прежний правительственный аппарат. Позже было восстановлено государственное название страны, а все воевавшие на стороне Бонапарта смогли вернуться в Польшу с оружием и крестами ордена Почетного легиона.
16 декабря в Варшаве в страшном виде появилась первая партия почерневших, одетых в лохмотья «скелетов» Войска Польского — 4 генерала, 120 офицеров и 220 солдат.
«Из войск княжества Варшавского, поставленных под ружье в количестве 70 тыс., вернулось (вместе с отрядами прикрытия над Бугом, гарнизоном Замостья и 7-й дивизией) около 16 тыс.; из польских частей французской службы участвовало в боях около 11 тыс., вернулось около одной тысячи; из задействованных 15 тыс. литовских войск возвратилось около 6 тыс. Всего из 96 тыс. полевых войск уцелело максимум 24 тыс., из которых около 15 тыс. тянулось в княжество Варшавское. В потерях, достигавших по меньшей мере 72 тыс. человек, не учтены польские солдаты, служившие в некоторых иностранных полках и набиравшиеся туда рекруты».
1 января 1813 г. Русская армия перешла Неман, 26 января депутация Варшавы вручила генералу М.А. Милорадовичу «в знак приветствия Русскому воинству» хлеб, соль и золотые ключи, а на следующий день при входе его в польскую столицу варшавяне кричали «виват» (Ф.Н. Глинка).
Победители, отмечая скрытую неприязнь поляков, с удовольствием писали о весёлой жизни, обедах, мазурках, спектаклях и романах в Польше140. Только Понятовский с горстью солдат остался верен Наполеону, ушел из герцогства и снова стал собирать воинство.
Вопреки дворянству, видевшего Польшу в форме русской провинции, Александр I свою политику облёк в мягкие формы. В русском плену польские военнопленные провели всего около года. Из 11 421 пленных в Сибири побывало 2 458 поляков, в Грузии - 851, на Северном Кавказе в полевых, гарнизонных и казачьих полках - 8 112 чел141.
В начале 1814 г. было заявлено об освобождении пленных поляков, отправлении их на родину и возвращении конфискованных ранее имений в том числе и «чинам, возвращающимся ныне из Франции».
В июне 1815 г. «без безумного восторга, но с глубоким интересом» поляков (А. Е. Чарторыжский) часть коренного ядра этнической Польши была присоединена к Российской империи в качестве автономного Царства Польского площадью 127 тыс. кв. км, с населением в 3,3 млн. человек (на 1816 г.). После «принятия внутрь и отравления» коренной Польшей (И.С.Аксаков), она стала для России «обжигающей рубашкой кентавра» (Ж. де Местр).
Начало войны 1812 г. в общественном сознании наполеоновской Польши выглядело освободительным. Однако кампания этого года не стала, как для России, ни народной, ни «польской Отечественной». Польша не стала «стеной» перед Русской армией в 1813 г. Приняв роль душителей свободы на Гаити и в Испании, польские легионеры в России оказались подручными завоевателя. Вся Великая армия и сателлитные войска Наполеона потерпели полное поражение как в коренной России, так и в Западной Руси.
Владимир Артамонов. Изменённый и дополненный вариант статьи, опубликованной в сборнике: Бородино и наполеоновские войны. Битвы, поля сражений, мемориалы. Материалы Международной научной конференции. (Бородино, 9-11 сентября 2003 г.). М.,2003. С.200-234.
Journal information